А можно тут чужие вирши на злобу дня постить?

[Lnu]

Вот эта понравилась.

За границей, в дальних буераках, между куршевельских лыжных трасс, Путина облаяла собака парой емких нехороших фраз. В скромной шапке, в куртке темно-синей мастерски на лыжах ехал он. Под ногами серебрился иней. Свежестью дышал альпийский склон. Поднималось солнце, было рано. Путин вниз катился не спеша. За спиною ехала охрана, с непривычки тяжело дыша. И когда свернула круто трасса и пришлось слегка замедлить бег, вдруг собака грязного окраса из сугроба прыгнула на снег. Пронеслась по снежному карьеру, морду неприятную задрав. "Гав!" — произнесла в лицо премьеру и сказала в спину: "Гав-гав-гав!"

Не издал премьер в ответ ни звука, двигаясь на лыжах, как и шел. Лишь в душе подумал: "Вот же сука", точно распознав собачий пол. Разминая плечи перед дракой, исполняясь праведного зла, бросилась охрана за собакой, но догнать собаку не смогла. Финиш трассы стал заметно ближе. Ловко повернув на вираже, Путин финишировал на лыжах, но без прежней радости уже. Лыжников тащил по склону бугель. Снова мир спокоен был и тих. Наблюдал картину сверху "Гугль" оком верных спутников своих. Образуя пешую колонну, не сумевши отомстить врагу, шла охрана хмурая по склону — по уши изваляна в снегу. В гору шли в молчании обратно с чувством недовольства и вины. Инцидент был крайне неприятным для такой влиятельной страны.

Что бы с государством ни случилось, как бы враг ни скалился, дерзя, — если силой взять не получилось, слабость показать никак нельзя. Всем врагам, трусливым и матерым, выучить пора бы с давних пор: есть у нас оружие, которым мы даем решительный отпор! Как вас ни кусают ваши блохи, как у вас ни чешется спина, мы — страна, с которой шутки плохи! Очень мы серьезная страна! С нами говорить в подобном тоне — подписать себе же приговор. Тот, кто интересы наши тронет, огребет решительный отпор!

И почти без ведома премьера в кабинетах с дивной быстротой были сформулированы меры, чтобы отомстить собаке той. В объективы журналистов глядя, покурив на завтрак не табак, главный врач Онищенко Геннадий выдал тезис о вреде собак. Ярким вдохновением охвачен, он прочел доклад на сто листов. Рассказал о бешенстве собачьем. Рассказал про блох и про глистов. Сообщил, статистику листая, как страдает от собак страна. Что бездомных псов большая стая может изнасиловать слона. И негодованием пылая, он в воспоминания залез и признался честно, что от лая у детей бывает энурез.

И на территории российской с легкой, так сказать, его руки запретили конуры и миски, косточки, подстилки, поводки. Запретили мех и шерсть собачью — шапки, полушубки и штаны. И сказали: как-нибудь иначе чукчи нарты запрягать должны. Ну а тем же вечером в столице с визгом, лаем и большим трудом три ветеринарные больницы были опечатаны судом. Планомерно исполнялись меры, развивались мысли вглубь и вширь: были все йоркширские терьеры самолетом высланы в Йоркшир. А Генштаб России по запарке дал приказ, чтоб в нынешнем году каждую служебную овчарку перепрофилировать в еду.

И когда французы обалдели и спросили, отчего бардак, МИД сказал: "С собакой Куршевеля это все не связано никак. Это совпадение случайно, не с собакой борется страна..." Месть была страшна, но очень тайна. Очень тайна и вдвойне страшна..

(с) Леонид Каганов
Тут ещё много.

[Major Keis]

Про Онищенко - угар!

[tolich]

Главсанврач Онищенко порою жжот напалмом сам, хотя и не в стихах.

[cepdu]

Не жить литературе без героя ни сказке, ни роману, ни стиху. Будь он один или будь их целых трое, безвестен он или имя на слуху. Сегодня можно констатировать по факту, что пишущая братия страны. Достигла в описании героя предельно запредельной глубины. Герой на столько выпукл и разен, настолько многогранно фееричен. Порой до отвращения безобразен, порой велик, почти уже трагичен.

Обычные таланты из народа, крестьянка и колхозник от сохи, с трибуны в слух ему читают оды и в личной переписке шлют стихи. Романы, публицистику и пьесы, учебники, частушки и эссе строчат все: журналисты, поэтессы, прозаики, артисты, все-все-все. Талантливо и не всегда цензурно, одни его пером макают в грязь, другие же вполне литературно напротив хвалят, может быть боясь.

Но и для тех, кто вслух его ругает, и для кого он с минусом пример, и тем, кто до сих пор не понимает, как жить стране, когда уйдет премьер, хочу напомнить, что своей душою, своими силами разлитыми в борьбе, своим пером мы пишем и "строгаем" большого тупо-идола себе.