Удар рыцаря (на юмор не похоже, но очень понравилось ;))

[jushi]

Удар рыцаря

- Ой, дворник перекосился, еле держится.
- Остановись, посмотрим.

Мелкая морось дождя со снегом, одно из Московских шоссе, почти полночь; не самая новая и дорогая иномарка перестраивается, плавно снижая скорость, вправо ближе к обочине; пассажир на переднем сиденье собирается отстегнуть ремень безопасности и выйти из тёплого уютного салона поправить треклятый дворник.

- «Нелитературное выражение», - быстро проносится в голове водителя (в переводе на русский литературный язык означающее: уважаемый, умный, добрый человек, едущий прямо передо мной, зачем же вы так резко прерываете движение?)

Тормоз – от бампера до Волги впереди около метра. Вздох облегчения звучит, словно гром, в звенящей тишине салона.

- Какие всё-таки хорошие тор… Бамс!
- «Нелитературное», «нелитературное» и ещё одно «нелитературное», - очень быстро проносится в голове (непереводимый русский фольклор). Тянущейся вечностью замирает время. Кажется, что машина подобна футбольному мячу на поле, который жестоко пинают, играя, невидимые великаны. Непонятно откуда сыпятся удары, кидает то вперёд, то назад – кошмар. Всё, сейчас ещё удар и … Бамссс… Звон разбивающегося стекла, скрип железа…
К счастью, безумная игра на этом закончилась и последний удар был могучим, но не всесокрушающим.

Она успела затормозить и не врезаться, а вот сзади кто-то тяжёлый не успел. Основных ударов было, по меньшей мере, два: сначала, так скажем, мягкий поцелуй, и лёгкая иномарка догоняет впередистоящее авто; затем страстный и крепкие объятия - не самая большая француженка твёрдо зажата двумя членами транспортного перемещения другой весовой категории из России и Германии.

Водители приходят в себя; три машины стоят друг за другом, плотно слипшись в одну большую, двенадцатиколесную, странной формы; вокруг валяются осколки. У Волги - кстати, белого цвета, поэтому полноправно можно назвать её «толстой белой кобылкой» - сильно помят район хвоста. Мордашка следующей за ней крепко впаялась в него, всмятку; дальше не лучше: задние двери открыты от удара, багажник тоже, зад расквашен вдребезги.

Совершенно перекошен фэйс мерина, разбиты глаза, как слёзы, вытекает масло, рисуя на влажном асфальте радужные разводы…

- Как хорошо, что мы были пристёгнуты, - говорит она, - как хорошо, что ты попросил меня пристегнуться. Как ты?
- Нормально, - собирая глаза в кучку, отвечает он. Как же ему приятно слышать эти слова…

Первой выскакивает на дорогу Она, сидевшая за рулём той самой - не самой, зажатой меж двух других; затем вылезает участник номер один, наречём его «Дядькой»; медленно открывается дверца большого серебристого Мерседеса, является правитель последнего – «Лыцарь на белом мерине».

Молчание. Холодная тьма радостно встречает их легким покалыванием падающих с небес полурастаявших снежинок. Мужчины смотрят удивленно или как-то даже смущенно на стоящую рядом на дороге принцессу. Люди из проезжающих мимо машин любознательно пялятся на них - как же, авария, ужасно интересно, но каждый доволен, что с ним такого не произошло, сочувствия нет, одна животная радость в глазах. Минута. Потом, как сговорившись, Лыцарь и Дядька почти одновременно: «Что будем делать?».

- ГАИ, - коротко восклицает Она, думая про себя: «Забавно, никто не кричит, не обзывает другого, обвиняя, ни мата, ни ругани». Её переполняет злость и на первого, и на второго, на бесконечный дождеснег, на скользкий асфальт…
- Это ваше? – указывает перстом Лыцарь на багровеющую на чёрном асфальте щётку, локтях в пяти от открытого багажного хранилища, - я тормозил, вон, видите, метров за двадцать!

Тяжёлый Мерседес на зимней шипованной резине, конечно же, проскользил эти метры, как по маслу.

- Моё, - говорит Она вслух. Про себя: «Чёрт возьми, прямо брызги крови в разные стороны…»
- Что же будем делать? - ненавязчиво так вопрошает Дядька, который уже понял, что не виноват и хочет уехать побыстрее.
- Вы - мужчины, вы и решайте, - еле сдерживая злобу, насколько возможно спокойнее, произносит молодая женщина.
- Может быть, разберёмся без ГАИ? - Лыцарь еще не до конца сообразил, что же именно произошло, в его голове производится калькуляция ущерба, раскладывается по правилам ответственность, - да… ммм… кто последний, тот и виноват.

В этот момент, как вороны на падаль, подлетают ГАИшники, чуя возможность поживиться, именно на это нюх у них ещё как развит. А что? Совершенно без упрёка, простая констатация факта - кушать ведь всем хочется. Появляется бумага, ручка, сантиметр, измеряется расстояние, задаются вопросы, рисуется схема ДТП - менты неторопливо деловито совершают обряд… И так потрачено больше часа.

Толстая белая Кобылка, получившая по заднице, разбитая Та Самая, Мерин, потерявший лицо, грустно стоят на площадке рядом с дорожным постом; аварийцы сумели договориться полюбовно, инквизиторы порядка тоже не остались в накладе, карман Лыцаря заметно опустел.

Она задумчиво смотрит на машины, злость уже покинула её; в голове, когда взгляд останавливается на верном железном коне, возникает: «Какая хорошая смерть – на поле битвы, от удара рыцаря на белом коне». На её лице появляется улыбка, а владелец Мерса улыбается уже как минут сорок (нервный смех - ехал себе, никого не трогал, не виновен, виноват).

Дядька садится на свою кобылку и медленно отъезжает.

- До свиданья и что-то ещё, чего она уже не слышит, - изрекает на прощанье Лыцарь и уходит ловить тачку до дома; раненый мерин теперь не может даже сдвинуться с места, хозяин вернётся за ним с подмогой.

То ли снег - то ли дождь прекратился, время давно перепрыгнуло полночь.

- Пойдем, - говорит она.
- Пойдем.
- Подумай, а ведь у нас сегодня, можно сказать, второй день рожденья.

Ему сейчас ничего не хочется более того, чтобы она так же, как он, наконец, поняла: жизнь – счастье, которое у них не смогли отобрать.

Они идут вдоль шоссе навстречу утру. Она начинает напевать: «День рожденья – это праздник…»

- Ты улыбнись, улыбнись, улыбнись, не грусти напрасно, – подхватывает он…

ЗЫ: стырено вот отсюда: http://old.kabriolet.ru/